♫ Animal – Missio

Мин Юнги, 25 y.o.^{6 февраля}
Шуга :: оборотень(волк) :: би :: президент компании, профессиональный мотатель нервов на родительский кулак
________________________________________
Не подчинение. Инакомыслие. Бунтарство. Если попытаться описать Юнги одним словом, то нужно искать, что-то схожее со всем, что идет в разрез с общепринятым, закованным в рамки приличия и общественного мнения. А еще, с теми, кто устраивает незаконные гонки, читает ночами в клубах реп и никак не хочет подчиняться выстроенной цепочке правил.

Шуга – так Юнги зовут друзья, но такое имя ненавидят его родители – родился в семье, которой принадлежит большая часть азиатского бизнеса в it-индустрии и в самом влиятельном клане волков оборотней в Корее. Юнги повезло в равной степени, как и наоборот. Единственный ребенок в семье, сын, на которого взвалили ответственность, стоило ему только сделать первый вдох, наотрез отказывался вникать в дела семьи.

Его не интересовали перспективы и приумножение капитала, не было дела и до светских раутов, выгодных сделок в кругу клана. Он хотел жить обычным мальчишкой с правом выбора для себя и для тех, кто его окружал. Надо ли говорить, что, то самое окружение постоянно редело. Кто-то не выдерживал давление от влиятельной семьи, кто-то соглашался исчезнуть из жизни Юнги за кругленькую сумму, а кого-то просто вышвыривала охрана, найдя в постели наследника. И это не были исключительно девушки. Родители не закатывали глаза, не устраивали сцен, когда у их сына появлялись тесные связи с парнями – звериный инстинкт, желания, которые трудно контролировать, так они себя успокаивали. Найти оправдание единственному наследнику или себе, они умели лучше всего, как и собственным ошибкам, когда опрометчиво считали, что смогут приручить волка, посадив на золотую цепь. В какой-то мере, им было спокойней, что не будет брака по расчету не в пользу семьи или внуков на стороне. Но, они также давали Юнги четко понять, что как только тот закончит учебу, займет пост президента компании – игры закончатся, и лучшая партия, которую только можно представить для их особенного ребенка – не заставит себя долго ждать. Казалось, что жизнь парня была расписана на годы вперед, вплоть до его смерти. За него хотели прожить счастливую, долгую жизнь, о которой, наверняка, мечтал каждый второй, если не первый. Но, сложность заключалась в том, что такой жизни для себя не хотел сам Юнги. Не хотел он такой золотой клетки и для человека, который стал бы для него по-настоящему близок. Он презирал даже саму мысль, что кто-то будет ломать себя ради его семьи, их уродских законов и правил. Шуга избегал признаний в любви, стирал из памяти влюбленности и душил на корню все любовные изливания, стоило кому-то заикнуться про чувства. Зачастую, про него думали, как принято в высшем обществе – высокомерный, избалованный, неприлично богатый и совершенно не заинтересованный в серьезных отношениях.

Просто, никто и подумать не мог, насколько Юнги делал одолжение тем, кто смотрел на него влюбленными глазами, кто понятия не имел, как это, жить в его семье. Поговорка: «Жить с волками – по волчьи выть», как нельзя лучше подходила семейству Мин. Уж про волчьи устои он знал, чуть ли не с пеленок. Раннее пробуждение гена дала ему фору в легком обращении. Это можно сравнить с тем, как у детей режутся зубы – если бы та боль, которую испытывают дети, испытал взрослый человек – мог бы поехать крышей. Правда, Шуга помнил и первую сломанную кость, и первое чувство страха, когда он до одури хотел прикончить няню. Чувство чужого страха от человека, беззащитности и обреченности – он помнил его и старался не думать о том, что эта сила и власть ему была по душе. Он мог расти в кругу, где не был изгоем, где ему помогали встать на лапы, в прямом смысле этого слова, но было одно «но» – в их заботе не было искренности, любви, с которой обычные родители смотрят на своих детей. У Юнги не было комплекса «недолюбленности», скорее, он слишком рано понял, что стоит за их заботой, за улыбками и протянутой рукой помощи. Вера в собственные силы, вот то единственное, что ставило его обратно с четырех лап на две ноги и останавливала от кровавых расправ в свое время. Он четко уяснил – за ним уберут все следы, он никогда не будет ни в чем нуждаться, перед ним весь мир, но нет самого важного – искренности.

Долги за Юнги перед семьей вились, как души умерших вслед за Жнецом смерти. Он был обязан продолжить род, стать президентом многомиллиардной компании, возглавить клан оборотней и все эти «должен-должен-должен» выглядели так, словно напоминания от коллекторов – тебе не уйти, не сбежать, не исчезнуть, все давно за тебя решено. Смирись!

Но, Шуга, никогда не был покорным, послушным мальчиком. Он никогда не передавал свою жизнь в руки судьбы, родителей или воле случая. Хотя… один случай, все же перевернет все с ног на голову, вытрусит всю душу и разорвет сердце в клочья. Шуга и сам был готов его вырвать из груди кого угодно, если придеться выбирать между одним вихрем из сплошных проблем и спокойной размеренной жизнью с четким планом до последнего вздоха.

Но, кажется, со временем, родители начали понимать, что такими правилами и порядками не удержать сына в родовом гнезде. Первую уступку от семьи Юнги получил при выборе университета. Ему было позволено учиться в Америке, управлять местным филиалом, жить отдельно от семьи и контроля, но взамен, он должен был вернуться в Сеул, когда его призовут обратно. Отец не был стариком, не страдал хроническими заболеваниями, он твердо и уверенно правил компанией много лет, данная сделка казалась самой выгодной за всю жизнь Юнги.

Но, не бывает все так, как мечтаешь.

Когда отцу Шуги стало плохо, он даже не поверил. Такого волка не могла свалить с лап ни одна болезнь в мире, а профессионализмом личной охраны он мог хвалиться при любом удобном случаем – ни единого удачного покушения. Мать отличалась коварством, ведь женщина оборотень, да еще и рука об руку с главой клана – отражалось на всем, даже на стиле общения с родным сыном. Но, голос, чутье – не обмануть. Юнги знал, что в такое сложное для семьи Мин время необходимо быть дома, да и себе бы он ни за что не простил, случись непоправимое.

Шуга расставался со своей квартирой на Манхеттене так, будто разводился с любимой женой – с размахом и попойкой до потери пульса, приобретя на память странные обрывочные воспоминания об одном парне и очень четкое тату с полной луной сзади на шее. В дальнейшем, проводы свободной жизни плавно перетекут в приключения до гроба.

Юнги принципиально не носил «приличного» вида стрижку, а цвет волос мог меняться от настроения, температуры на улице или простого – «потому что было скучно». В сочетании с обманчивым кричащим видом, строгим костюмом и дипломе о высшем образовании с отличием, получался ядерный коктейль, готовый в любой момент рвануть отшлифованным спичем, как на собрании директоров о продвижении новейших технологий за пределами Кореи, так и на улице среди пижонов, реперов и весьма сомнительной публики, где из привычно-понятных выражений были только матерные и те, лишь для связки между жестами.

Родителям было вдвойне обидно за сына, ведь, по их мнению, он прожигал свою жизнь, не привнося существенной пользы клану и компании. Младший Мин был чертовски способным парнем, лучшим на потоке по успеваемости, даже с учетом прогулов, регулярных опозданий, сна на лекциях и частых штрафов за неподобающее поведение. Шуга просто учился не для того, чтобы порадовать родителей или ради почета на стендах успеваемости, обсуждения за спиной и благоговения от сокурсников. Он хотел знать то, что изучал, уметь это применить и быть на шаг впереди всего мира. Ему было плевать до окружающих, но не было плевать на свое время, людей, которые видели в нем чуть больше, чем парня с безлимитной картой и новеньким Порше.

Со переменами в жизни было сложно смириться. Он был другим и до отлета в Америку, а уж после – изменения было не скрыть, никакими азиатскими корнями или привитыми манерами. Мин Юнги собирался бороться, а это он умел делать лучше всего. И теперь, у него была цель – целое стихийное бедствие.

________________________________________
— связь: воздушно-капельным путем; тут я XD